Бог никогда не проигрывает

В канун Сретения Господня мы расспросили о. Алехандро Хосе Карбахо Олеа, CMF о смысле этого праздника, призвании и даже о том, легко ли стать еретиком. 

- Второго февраля в Церкви – праздник Сретения Господня, и в этот день отмечается День посвященной жизни. Отец Алехандро, в чем для вас суть этого праздника? 

- Сретение — это древний праздник, день, в который мы вспоминаем, как Младенца Иисуса принесли в Храм. Таким образом мы вспоминаем о том, что для нас является самым важным: в центре нашей жизни должен быть Господь Бог, и чтобы мы всегда пребывали в Его присутствии. В этот день существует традиция процессии со свечами, которая символизирует Христа как Свет миру, и мы идем по этому пути. И, конечно, призвание поставить Бога в самый центр своей жизни, касается монахов самым непосредственным образом. Поэтому для нас это особый день. 

- В чем выражается на практике то, что Бог пребывает в центре вашей жизни? 

- Во-первых, когда мы, монахи, выбираем этот жизненный путь, то соглашаемся на то, что не все будет зависеть от нас, мы подчиняемся воле настоятелей, и делаем это добровольно. Если у каждого человека есть своя семья, свой круг общения, то у нас есть другая семья, община, и вместе с собратьями мы стараемся жить так, как жил Иисус Христос – в бедности, послушании и целомудрии. Мы стремимся подражать Иисусу Христу там, где мы находимся, и внутри монашеского призвания есть разные стили жизни: созерцательные монахи и монахини более сосредоточены на молитве, и есть те, кто призван к апостольскому служению. Но всех нас соединяет именно то, что мы смотрим на Христа. 

- А те, у кого нет семьи? 

- Каждый человек должен искать волю Божию для него, призвание есть у каждого, у каждого есть задача и миссия, главное – искать, чего хочет Бог от нас. Всему свое время. 

- Скажите несколько слов о смысле посвященной жизни именно сегодня. 

- Если раньше мир больше внимания уделял Богу, то сейчас мир утверждает, что не нуждается в Боге, и наша задача – напоминать, что Бог придает смысл жизни любого человека, и что жизнь с Богом — это призыв к счастью, а не ограничение свободы. Это не так, что Бог нас чего-то лишает, запрещает делать все, что я хочу, в действительности Господь открывает мне множество возможностей, чтобы быть человеком, и это значит, что у нас есть достоинство, мы все – братья и сестры, и, на мой взгляд, в нынешнем несправедливом мире очень важно напоминать об этом. 

- Как вы сами стали священником? 

- Я был обычным человеком из скромной семьи. У нашей семьи христианские корни. Я – старший сын, у меня есть брат и сестра, и мама всегда нас водила на мессу. 

- У вас не было периода, когда вы перестали ходить в церковь? 

- У меня лично – нет. Мои воспоминания о Церкви были всегда положительными. Однако, когда я начал размышлять о призвании, бывали моменты, когда мне было страшно думать об этом, потому что я уже начинал догадываться о том, что Бог хочет от меня чего-то большего, чего хотелось бы мне в начале. Поэтому были такие короткие моменты, когда я пытался избежать «звонка» от Бога, но это бесполезно. Бог никогда не проигрывает, для Него минимум – ничья. Бог терпелив, и если у Него есть для человека какое-то особое призвание, Он ждет, пока человек будет готов. 

Когда нам было восемнадцать лет, и я заканчивал школу, в школе был опрос на тему будущей профессии. Я написал, что не хочу стать ни водителем грузовика (ездить по ночам, вдали от семьи),  ни священником. Я учился у иезуитов, и мне не очень нравился их стиль жизни, а с другой стороны мне очень хотелось создать семью. В те годы я бы засмеялся, если бы кто-то мне сказал, что я стану священником. 

1993 Santiago 0Но семь лет спустя, когда я оканчивал университет, я начал готовиться к конкурсу на должность судьи, и несмотря на то, что у меня была девушка и гарантированное будущее, у меня возникло ощущение, что чего-то не хватает. Все это из-за того, что я стал катехизатором в приходе. Дело было так: когда я стал говорить другим, что надо молиться, я сам начал молиться, говорил другим о духовном руководстве – и сам нашел духовника. Больше и больше меня привлекало это служение, и я хотел больше и больше проводить времени в приходе. Но моя учеба была очень серьезной, и в какой-то момент пришлось выбирать. 

Обычно на Пасху мы, молодежь, со священником ездили в другие приходы помогать. В 1992 году настоятель попросил, чтобы мы остались в своем приходе, поскольку это был его последний год в должности настоятеля. Нам предстояло делать в родном приходе то, что обычно мы делали вдали от дома. Это было страшно, потому что не так сложно говорить чужим людям: «Ходите на мессу, ходите на встречи»; другое дело, когда ты говоришь соседу: «Завтра у нас будет встреча в приходе, приходи». Это люди, которые тебя знают. Я даже хотел поехать куда-то поразмышлять о своей жизни, чтобы у меня была созерцательная Пасха, но пришлось остаться в своем приходе, и, вместо того, чтобы думать о себе, мне надо было думать о других, работать для других, и вечером Пасхи 1992 года я сказал Богу: «Всё, я больше не могу, согласен!» Тогда, во время последней встречи молодежной группы, я сказал некоторым друзьям о том, какое решение принял. На следующий день я поговорил с духовником, а тот ответил: «Я это уже знал, просто не хотел тебе говорить, чтобы не напрягать тебя, но видел это я уже давно». Он всегда уважал мою свободу. Наступил момент, когда надо было это сказать родителям, это оказалось труднее, хотя мама догадывалась, а папа думал, что меня бросила девушка. 

Обычно у кларетинов кандидат в течение года приходит на встречи, и я думал, что мне придется еще год ждать. Ответственный послушал мой рассказ, обнял меня и сказал: «Добро пожаловать в конгрегацию!» Это было где-то в мае 1992 года, и в начале июня я поехал в Мадрид познакомиться с ребятами, которые целый год готовились как кандидаты. 7 сентября 1992 года я начал постулат, и моим воспитателем оказался о. Мариано Хосе Седано. А здесь, в Петербурге, я – его настоятель. Вот такой поворот. Два года мы изучали философию недалеко от Мадрида, потом прошли новициат – особый год, позволяющий послушнику лучше познакомиться с конгрегацией, а конгрегации – с ним, и потом четыре года я изучал богословие. 

- И всё же, почему вы пошли именно к кларетинам? 

Loja 1995- Потому что учился у иезуитов. (Это шутка!) Иезуиты живут более обособленно, у них есть связь с вышестоящими, но жизнь в общине не так важна. Они говорят с настоятелем, и организуют свою жизнь поодиночке. У кларетинов же я увидел другой стиль – они все делают вместе, работают в команде. Все, что я видел у них, мне очень нравилось – отношение к людям, работа с молодежью, стиль проповеди. 18 апреля 1999 года мы с братьями принесли вечные обеты. Но уже в 1995 году на Рождество я написал настоятелю, что готов ехать в Россию. Оказалось, что мой лучший друг тоже написал подобное письмо. В 1996 году меня отправили туда, где жили русскоговорящие испанцы – «дети войны», а с 1997 по 1999 год я приезжал в Россию, чтобы более интенсивно учить язык. Но в 1999 году меня назначили помощником воспитателя, и еще на два года я остался в Испании. У меня гражданское юридическое образование, и эти два года я параллельно изучал каноническое право.

- Когда вы, наконец, приехали в Россию, как это было? 

- Очень хорошо, но тяжело. Несмотря на то, что я уже как-то знал русский язык, оказалось, что одно дело – читать книгу, сидя в Испании, а другое – здесь, на месте говорить с людьми. Первый год я только учил русский. Хорошо, что была испанская месса, и там я хотя бы мог поговорить на родном языке. С другой стороны, у меня была хорошая мотивация, потому что я приехал в сентябре 2001 года, и мне сказали: «Как хорошо, через год вы будете преподавать в семинарии!» Во-первых, я никогда не преподавал, а, во-вторых, преподавать на русском языке – это был вызов. Так и получилось: уже в сентябре 2002 года я читал лекции по каноническому праву студентам. 

- За все те годы, что вы живете в России, что изменилось в Католической Церкви? 

- Мне кажется, что в начале каждый работал по-своему, поляки хотели, чтобы тут была польская церковь, испанцы – чтобы испанская. А сейчас, мне кажется, церковь стала более русская, все поняли, где мы находимся, и стали понимать местные особенности. Мы в меньшинстве, большинство россиян – православные. Сейчас у нас все больше священников-россиян, и это тоже помогает понять российские реалии.

- Какие особенности имеет катехизация в России, чем она отличается от ситуации в Испании?

- Главная проблема в том, что у многих нет никаких основ, чтобы говорить о Боге: атеистическая семья, нецерковное окружение, и иногда надо начинать с нуля, объяснять элементарные вещи: Бог – это Отец, Сын и Святой Дух, Бог есть любовь, и исходя из этого – идти дальше. Когда человек думает, что Бог его наказывает, преследует, то, значит у человека нет правильного представления о Боге, потому что Бог есть любовь, а там, где любовь – страха нет. 

Ordenac00- А как научить этому людей? 

- Иногда лучше делать это примером, чем словами. Если человек не понимает, что такое любовь, надо просто любить его и дать понять, что бескорыстная любовь существует. Я это понял, начав работать с бомжами. Эти люди считают себя хуже всех. Но как только они начинают жить у сестер Матери Терезы, замечают, что сестры принимают их такими, какие они есть, что-то внутри у них меняется. Любовь трудно объяснить, но можно подарить. 

- В чем заключается ваша работа с бомжами? 

- Прежде всего, я отвечаю на их вопросы. Затем, думаю, немаловажно свидетельство, постоянство. Если кто-то хочет поговорить, мы говорим, если среди них есть католики – я могу принять исповедь, иногда помогаю подготовиться к Таинствам, если они православные, потому что исповедовать православных я не могу. 

- Вы наблюдаете их на длинной дистанции, что потом становится с ними? 

- Иногда бывают неудачи, и люди опять начинают пить, но есть много случаев, когда они начинают новую жизнь, находят работу, жилье, иногда восстанавливают отношения с семьей. Люди, которые жили в подвалах и на улице, опять становятся нормальными людьми. На праздники к сестрам Матери Терезы приезжают «выпускники», и всегда очень приятно встретиться с ними. Они знают, что останутся алкоголиками до конца жизни, но есть много случаев, когда они продолжают жить трезво. 

- Итак, вы преподаете в семинарии, работаете с бомжами, чем еще вы занимаетесь? 

- Работаю в Церковном суде. У каждого общества есть свое право, в Церкви существует каноническое право, в Петербурге есть трое священников, работающих в суде. Основные вопросы, которые мы рассматриваем, это признание недействительности брака, мы принимаем заявления людей. Кроме этого идет процесс беатификации новых мучеников, и я являюсь промотором юстиции. Суд занимается также дисциплинарными вопросами. 

- Любой католик может обратиться к вам? 

1992 Puertollano- Если есть причина – да. У каждого верующего есть права и обязанности. Иногда случаются нарушения этих прав, и тогда человек может обратиться в церковный суд. 

- А если католик начинает говорить какую-то ересь, то его вызовут в церковный суд? 

- Если это делается от имени Церкви, преподавателем семинарии или катехизатором в приходе, тогда следует написать заявление об этом. Но, чтобы стать еретиком, надо постараться. Выносится много предупреждений, прежде чем дело дойдет до Рима. 

- А есть ли в вашем суде адвокаты? 

- В России пока нет, но мы думаем об их подготовке. Нужны люди, которые смогут помочь оформить бумаги, проконсультируют, есть ли причина начинать процесс. Может быть, через год-два будет проведен специальный курс. 

- В обычном суде многое зависит от мастерства адвоката. Как это сочетается с Божественной справедливостью, когда речь идет о церковном суде? 

- У нас все проще. Если речь идет о недействительности брака, то сначала супруги приносят заявление, представляют свидетелей. Если нужно, специалисты проводят экспертизу. Затем собирается трибунал и выносит решение. Главное, чтобы у судей была абсолютная уверенность, что действительного брака вообще не было. 

- А испанская община? 

- Община испаноговорящих и любителей испанского языка существует уже давно, мы встречаемся на святой мессе по субботам в двадцать часов в приходе святой Екатерины. У нас много латиноамериканцев, студентов, и есть россияне, которые учат испанский, для них это возможность попрактиковать язык. Все всех знают, атмосфера приятная. Это тоже часть нашего служения – заботиться об этих людях. Компания у нас маленькая, но хорошая. 

- А встречи с родителями? 

- В приходе Успения, пока дети занимаются в воскресной школе, я веду встречи для их родителей. В Петербурге у нас нет прихода, есть приход в Мурманске. А здесь мы более свободны, чтобы отвечать на просьбы настоятелей. По воскресеньям о. Мариано работает в приходе Лурдской Божьей Матери, а я – в приходе Успения. 

1993 Los Negrales- О чем вы разговариваете на встречах? 

- О социальном учении Церкви, сейчас мы вместе читаем Апостольское Обращение Папы Франциска «Evangelium Gaudium» — о том, что у каждого человека есть своя роль в Церкви, и о том, как это должно воплощаться в жизнь. 

- Я слышала, что вы еще работаете в миру преподавателем испанского языка. Это редкость для монаха. 

- Скажу только одно: стараюсь работать хорошо. Я преподаю испанский в школе, которую основал мой друг. Несколько лет назад он попросил о помощи. Все началось как маленькая группа друзей, потом присоединились другие люди. На самом деле, ничего необычного — каждый человек должен работать. 

- Что вам как монаху дает эта работа в миру, и что дает миру работа монаха? 

- Наш католический мир мал, и, работая с людьми, я обретаю более широкий круг общения. Что я могу им дать? Я не скрываю, что я священник. Интересно, что иногда люди сами начинают разговор о вере, о жизни. 

В течение девяти лет я серьезно учился, и это была настоящая работа. Сейчас для меня преподавание в семинарии и языковой школе – это часть жизни, как для любого нормального человека, ведь работать надо. Я и к учебе относился как к работе, поэтому не могу сказать, что что-то принципиально изменилось. Конечно, в плане общения с людьми работа для меня очень важна, потому что каждый человек – это мир, и каждый человек достоин внимания. Вся теория, которую я учил, теперь видна на практике. Как я уже сказал, иногда лучше проповедовать делами, а не словами. Бенедикт XVI писал, что люди нуждаются в свидетелях больше, чем в проповедниках. 

Я — монах, за мной стоит конгрегация, и я знаю, что она меня всегда поддержит. А у других людей нет такого телефона, по которому они могут позвонить и попросить о помощи. В этом плане работа мне помогает понять, как нелегко бывает людям жить. Я стал более терпеливым, когда люди опаздывают на Мессу, потому что знаю, что им надо очень рано вставать и далеко ехать. 

- Как-то раз я стала свидетелем трогательной сцены, когда о. Мариано после службы заторопился домой со словами: «Сейчас о. Алехандро придет с работы, мне надо бежать приготовить ему ужин». 

- В этом плане мне очень повезло, у нас хорошая община, и несмотря на то, что мы живем под одной крышей, мы друзья. 

- А чем вы как кларетины отличаетесь от других монашеских общин? 

13-01-04 (10)- Наш основатель особо подчеркивал распространение Слова Божия. Он жил в эпоху, когда государство национализировало храмы, закрывало семинарии, В Испании была духовная пустыня. Антоний Мария Кларет понимал, что нести Слово Божие в одиночку трудно, и община – наша особенность. Францисканцы подчеркивают бедность, салезианцы делают упор на воспитание детей и молодежи, а у нас во главе угла находится именно проповедь Слова Божия всей общиной. Мы являемся сыновьями Непорочного Сердца Девы Марии. Это и обозначают буквы, которые мы добавляем после нашей фамилии, C.M.F. (Cordis Mariae Filius). Мы стараемся сохранить «марианский взгляд» на жизнь, и подобно Деве Марии всегда пребывать рядом с Иисусом, но оставаться на втором плане; это значит также иметь сердце судьи по отношению к себе, сердце сына по отношению к Богу и сердце матери по отношению к другим. В мире сейчас три тысячи кларетинов, мы служим в шестидесяти странах. О нашей конгрегации можно больше узнать на сайте www.claret.ru.

- А как конкретно вы читаете Слово Божие?

- Мы вместе с братьями совершаем литургию часов, я встаю до молитв и стараюсь еще до литургии часов помолиться лично, размышляя над Евангелием дня. Молитва помогает хорошо начать день. Центр нашей жизни — Евхаристия. Когда есть какие-то изменения в расписании, мы  спрашиваем, не когда ужин или обед, а когда месса. 

- А что вы делаете в свободное время?

- Я очень люблю читать, и в этом плане я эклектик. А еще мы с братьями любим смотреть футбол. 

- Возвращаясь к Священному Писанию, есть ли у вас какой-то особенно любимый фрагмент? 

- Вторая глава книги Премудрости Иисуса, сына Сирахова: «Cын мой! если ты приступаешь служить Господу Богу, то приготовь душу твою к искушению: управь сердце твое и будь тверд, и не смущайся во время посещения; прилепись к Нему и не отступай, дабы возвеличиться тебе напоследок. Все, что ни приключится тебе, принимай охотно, и в превратностях твоего уничижения будь долготерпелив, ибо золото испытывается в огне, а люди, угодные Богу, — в горниле уничижения. Веруй Ему, и Он защитит тебя; управь пути твои и надейся на Него». Я получил этот отрывок, когда был еще в миру, меня спросили: «Хочешь, чтобы Бог стал центром твоей жизни?» И я сказал «да». Это слова учителя ученику о том, что если ты решился посвятить себя Господу, то будет непросто. 

- Каждый христианин посвящен Богу, и мы опять вернулись к празднику Сретения

- При крещении мы все становимся священниками, пророками и царями. Быть священником, пророком и царем —  значит смотреть на Иисуса Христа и стараться в каждый момент нашей жизни отвечать и реагировать так, как Он. Другими словами – делать хорошо все, что нам надо делать. Жить таким образом, чтобы мир вокруг нас становился лучше. Искать волю Божию для себя, спрашивать Его, ведь Бога нельзя найти раз навсегда. 

- Как Он отвечает? 

- Иногда прямо, иногда через людей и события. Все, что с нами происходит, верующий человек принимает как исходящее от Бога. Иногда нам это бывает не очень понятно, поэтому надо сохранять все в своем сердце, как Дева Мария. Таким образом мы можем сказать: «Ну ладно, сейчас я этого не понимаю, но, наверное, это тоже как-то включается в план Бога обо мне». 

- Полтора года назад с вами как раз случилось такое событие, вы попали в серьезную аварию. Как вы это пережили? 

- В июне 2013 года меня попросили прочитать курс канонического права в Иркутске, и по окончании курса предложили съездить на Байкал. По пути случилась авария. Я хотел провести в Иркутске пять дней, а пробыл пять месяцев. Вначале было трудно, потому что все планы вдруг изменились, но потом я понял, что это тоже от Бога. Мне помогли, вокруг меня было много добрых людей, которые меня кормили, мыли и так далее. Сейчас, полтора года спустя, я могу сказать, что иногда Бог отвечает на наши молитвы и таким образом. Мы оказываемся в таком положении, когда ничего не остается, как предать себя Богу. 

- У вас сразу стало получаться так уповать на Бога? 

IMG_6465- С самого начала, недели через две после аварии, я стал понимать, что Бог как-то через это говорит со мной. Может быть, я жил очень быстро, и нужно было остановиться. Я не знаю. Знаю только то, что, хотя объективно это было плохо, сейчас я чувствую, что в этом была польза. Я смотрю на жизнь по-другому, например, раньше я говорил о страданиях иначе. Я понял, что страдающий человек соединяется со Христом. Даже когда нам плохо, в этом есть смысл. И об этом мне часто приходилось говорить с товарищами по несчастью в больнице. Страдание – это плохо, но Бог пребывает с тобой, рядом. Иногда люди напоминают об этом, иногда ты чувствуешь это сам. Так было, когда мне приносили Причастие, например. Раньше я говорил об этом теоретически, а сейчас говорю со знанием дела. Когда в течение пяти месяцев я не мог сам ни одеться, ни завязать шнурки,  то потом эти маленькие вещи начинают очень радовать. Я никогда не видел смерть так близко. Надо жить таким образом, чтобы в любой момент быть готовым встретиться с Богом. 

- Каким было самое трудное решение в вашей жизни? 

- Трудный момент, поскольку он был связан с очень важным решением, я пережил, когда надо было написать прошение о вступлении в конгрегацию. Не знаю, хорошо это или плохо, но мне всегда удавалось сделать то, чего я хотел: хотел стать адвокатом, и стал адвокатом, хотел стать монахом – и стал им. Потом хотел изучать каноническое право – и стал его изучать, захотел приехать в Россию – и приехал. 

- Не жалеете? 

- Нет. Здесь, конечно, холоднее, но, как говорит о. Хосе, повсюду в комнате есть четыре стены и крыша, и всем хочется быть счастливыми, поэтому работать можно и здесь, и в Америке, и в Испании, потому что цель одна и та же. 

- Скоро Великий Пост, вы уже приняли какие-то решения? 

- Пока еще думаю, потому что мы только отпраздновали Рождество. Мы знаем, на что надо обратить внимание – пост, молитва и милостыня, мои решения будут связаны с этим. 

- А о чем вы сейчас размышляете, и каковы ваши пожелания читателям нашего сайта? 

- Мне очень нравится литургический план Церкви, всё, что Церковь дает нам на каждый день, это очень красивый путь, особенно сейчас, между Рождеством и Великим Постом. Как Иисус начинает свой путь, как Он зовет Своих учеников, как Он поступает – об этом я сейчас и размышляю. А всем читателям Gaudete.Ru я желаю хорошего и плодотворного Великого Поста. Чтобы потом, собравшись четвертого апреля на празднование Пасхи, мы могли сказать: «Я готов подтвердить, что Христос воскрес». Таково моё пожелание всем нам.

Беседовала Юлия Иванова

Редактор
Нам интересно не только то, что происходит в стенах церкви или в ограде церковного прихода. Люди и события, книги и фильмы, спорт и путешествия – в любой области христианин способен видеть Бога и извлекать пользу для своей души.