Мистерия милосердия
«Книга Иова» Большого театра кукол – спектакль неоднозначный, насыщенный символикой, и в то же время доступный для понимания даже самого неискушенного зрителя. Потому что он говорит не только о страдании, которое знакомо каждому человеку, но и о милосердии, которого жаждет каждое сердце.
Происходящее на сцене действо словно переносит нас во времена первых «театральных постановок». Перед нами разыгрывается настоящая мистерия, подобная тем, в которых участвовали древние греки. Не зря же рядом с протагонистом, Иовом, появляется то хор сестер милосердия, то хор детей Иова, то «хор исполнителей», как они обозначены в программке спектакля… Задача мистерии не столько представлять и повествовать, сколько направлять зрителя, делать его соучастником происходящего. Надо сказать, что таким свойством обладают все постановки Руслана Кудашова. Но, пожалуй, «Книга Иова» в наибольшей степени.
В то же время этот спектакль можно назвать самым евангельским из всей библейской трилогии («Песнь песней», «Екклесиаст», «Книга Иова»), представленной театром. Христианский ответ на страдания здесь читается явственно и однозначно. И даже более того, этот спектакль можно назвать миссионерским, потому что в нем звучит призыв к зрителю покаяться. Речь идет о том самом покаяние, которое есть обращение, перерождение, метаноя.
В начале спектакля перед нами три женщины, хор милосердия. На самом деле они однозначно читаются как образ Бога. Того Бога, Который явился Аврааму при дубе Мамврийском в образе трех Ангелов. И вот теперь эти Ангелы предстают перед нами как добродетели, ведущие к Богу: Вера, Надежда и Любовь. В их руках судьба маленького человека, праведного и непорочного. И без тени сомнения они предают его страданию.
Противостоит хору милосердия тоже своего рода троица. Демон является в трех лицах. И этот демон начинает преследовать Иова. Шаг за шагом он отнимает самое дорогое, но при этом мы видим иногда едва читаемый, иногда выпукло проступающий намек на присутствие Бога в страданиях библейского праведного мужа.
Проказа, покрывающая тело Иова, похожа на глину, на тот прах, из которого вышел человек. Только теперь этот человек не прячется, но выходит на встречу Богу и даже зовет Его на суд. Он готов признать свои ошибки, если Бог укажет ему на них. Но, самое главное, он готов к встрече с Богом. Мало того, он настаивает на ней. И в этом удивительный момент сотворчества Бога и человека, который так часто встречается в Библии, когда народ Израиля вновь и вновь говорит о Боге как об Отце, как о Творце, изменяющем и спасающем свой народ. И снова возникает этот образ праха, из которого восстают, подобно птице Феникс, дети Иова в конце спектакля.
Бог приходит на суд к Иову, но не чтобы обвинить или покарать. Он приходит, чтобы встретиться лицом к лицу. Перед Ним стоит настоящая личность. Личность, обретшая себя в страдании.
В чем же здесь милосердие? Да в том, что Бог, а точнее хор милосердия, все время остаются рядом с Иовом. Когда он одевается во вретище, и хор уподобляется прокаженным. Когда он вопиет к небу, они рядом с ним. Все покидают Иова, но эти три библейских ангела продолжают находиться рядом с ним. И они предают смысл страданию, которое на первой взгляд кажется разменной монетой в вечном споре дьявола и Бога. Перед нами становление личности, взращиваемой Творцом подобно дереву.
И не зря возникает в спектакле мотив прорастающих из темноты, подобной чернозему, деревьев. У этих деревьев голоса детей Иова. Они взывают к небу, прося о милосердии. И называют имена, имена реальных людей, родственников актеров.
Деревья – это прекрасный библейский мотив продолжения человеческой жизни в детях. Это образ выжившего в Холокосте Израиля. Не зря же на сцене в какой-то момент появляется самая разная обувь, которая более всего напоминает про Аушвиц. Про трагедию европейского еврейства, которое, подобно Иову, не видело своей вины перед Богом. И в то же время, деревья – это и указание на отрасль Иесееву, Отрокеа Господня, безвинно страдающего, упоминаемого пророком Исайей.
И эту линию сопоставления Иова и Иисуса можно проследить во всем спектакле. Вот друзья, пришедшие поддержать Иова. Они говорят правильные вещи, но в словах их нет милосердия. Прекрасное знание Писания не дает ни утешения, ни исцеления. Да и кто руководит речами этих друзей? Самый великий и красноречивый богослов – дьявол. И слова Елифаза, Вилдада и Софара все больше становятся похожи на искушения Иисуса в пустыне. И подобно Христу, Иов дает на них однозначный ответ: не разглагольствования о Боге, но поиск живого общения с Ним.
И, конечно, более всего сходство Иисуса и Иова прочитывается в одной из заключительных сцен спектакля. Когда на светящемся поле лежит всеми покинутый изможденный Иов. Он настолько несчастен и одинок, что кажется Сам Бог оставил его. Эта распластанная фигура на несколько секунд остается с залом один на один. Она словно задает вопрос о страдании каждому зрителю. Кто из вас осудит меня? У кого из вас есть доводы за или против? Как в древних мистериях это момент взаимодействия, призывающего смотрящих к соучастию.
И здесь приходит ответ в лице Елиуйя. Он приходит из темноты зала, словно от лица зрителей. Елиуй больше похож на фонарщика из сказок Андерсена, чем на библейского персонажа. Котомка через плечо, лестница подмышкой. По этой лестнице он взбирается к Иову, чтобы зажечь фонарик надежды. Елиуй становится светом в конце тоннеля. Он – предвестник воскресения. Теперь Бог будет говорить с Иовом лицом к лицу, теперь Он даст ему белые одежды праведника. Не потому что он оправдался, а потому что Иов устоял в своем уповании. Устоял в своей жажде встретиться с Богом. Иов не задавал вопросов «почем?» или «за что?» В отличие от друзей, он был уверен в своей праведности. Его вопрос был «для чего?» и получить на него ответ Иов мог, только взглянув в глаза Богу.
Можно сказать, что мысль, словно стрела, пронизывающая весь спектакль по книге Иова, вполне евангельская: «Блаженны плачущие, ибо они утешены будут», — эти слова из Нагорной проповеди напоминают нам, что смысл страданий лежит за пределами человеческой логики. Он открывается, только когда мы встречаемся лицом к лицу с Тем, кто понес наши немощи и принял на себя наши болезни.
Анна Гольдина
Фотографии с сайта Большого Театра Кукол
