Эта первая любовь

Кажется, что Библия начинается именно  с рассказа о любви. Не о Любви, а именно с маленькой буквы, любви мужчины и женщины, Адама и Евы. Но если мы внимательно вглядимся в текст книги Бытия, пролистнём страницы, то окажется, что слово «любовь» встречается только в 22 главе, когда речь идет об Аврааме! Что же это получается? Люди покинули рай, пережили потоп, Господь избрал Авраама… А любви все так и не было. Человечество плодилось и размножалось, исполняя первую заповедь, данную еще в эдемском саду, гневалось, грешило, убивало, но вот эта самая любовь, без которой, кажется,  и самой жизни быть не может, не существовала. Целых двадцать две главы о ней не было ни слуху, ни духу!

И тут: «Бог сказал: возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака» (Быт 22,2) Первая любовь, появляющаяся в Библии, — это любовь отца к сыну. И вот Бог, не очень понятно зачем, просит принести этого сына в жертву…

В те дни: Бог искушал Авраама, и сказал ему: Авраам! Он сказал: вот я. Бог сказал: возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака; и пойди в землю Мориа, и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе. И пришли на место, о котором сказал ему Бог; и устроил там Авраам жертвенник, разложил дрова, и, связав сына своего Исаака, положил его на жертвенник поверх дров. И простёр Авраам руку свою, и взял нож, чтобы заколоть сына своего. Но Ангел Господень воззвал к нему с неба и сказал: Авраам! Авраам! Он сказал: вот я. Ангел сказал: не поднимай руки твоей на отрока, и не делай над ним ничего; ибо теперь Я знаю, что боишься ты Бога и не пожалел сына твоего, единственного твоего, для Меня. И возвёл Авраам очи свои, и увидел: и вот, позади овен, запутавшийся в чаще рогами своими. Авраам пошёл, взял овна, и принёс его во всесожжение вместо сына своего. И вторично воззвал к Аврааму Ангел Господень с неба, и сказал: Мною клянусь, говорит Господь, что, так как ты сделал сие дело, и не пожалел сына твоего, единственного твоего, для Меня: то Я благословляя благословлю тебя, и умножая умножу семя твоё, как звёзды небесные и как песок на берегу моря; и овладеет семя твоё городами врагов своих; и благословятся в семени твоём все народы земли за то, что ты послушался гласа Моего (Быт 22, 1-2. 9-13. 15-18)

Многие художники обращались к этому сюжету. Одним из самых известных полотен стала картина Рембрандта, находящаяся в Эрмитаже. Благообразный старец изображен с ножом в руке. Другой рукой он закрыл лицо сына, совсем еще юного молодого человека. Но если мы обратимся к библейскому тексту, то окажется, что Аврааму в то время было хорошо за сто, а Исааку около тридцати семи лет. Учитывая, сколько тогда жили, он, конечно, был совсем молод, но все-таки в этом случае история уже выглядит несколько иначе.

Мы привыкли к тому, как разворачиваются события. Любящий и несчастный отец, стремясь исполнить волю Бога, готов принести в жертву своего единственного горячо любимого мальчика. Поведение Авраама – просто акт фанатизма. Но сели попытаться задуматься, то откроется куда более интересная картина, сродни полотну мудрого Рембрандта.

Отцы вплоть до начала XX века решали за своих детей, какую судьбу им выбирать. До сих пор, например, в хасидских семьях брачный договор подписывают, еще когда дети совсем маленькие. А что уж говорить про исламские страны… Протестантская Голландия XVII века не была в этом смысле исключением. Родители решали за своих детей все: кем быть, на ком жениться, как жить и как вести дом. Во многом художник отличался от своих сверстников, и даже от своих братьев, потому что он был младшим. Ему не надо было сохранять семейный бизнес, мельницу, он мог заняться, чем хотел. Да и жениться по той же причине он мог, на ком хотел. А вот судьбы его братьев была подобна судьбе библейского Исаака. Они шли туда, куда их вели.

У старшего сына не было выбора. Он обязан был стать мельником, как отец. Ему предстояло стать главой клана Рембрандтов и другие варианты не рассматривались. Картина «Жертвоприношение» написана художником в тот год, когда его брат получил страшную травму: мельницей ему оторвало руку. Больше он не мог исполнять свои обязанности. Теперь главным в семье стал средний брат. А старший впал в самую настоящую депрессию. Он лежал и смотрел в стену. И только по прошествии довольно длительного времени он снова стал пытаться что-то делать на мельнице, в конце концов, он больше ничего не умел.

Все это не могло не навести художника на мысли о смысле родительского предопределения. Вот Авраам закрывает рукой глаза сыну, чтобы не видеть его глаза. Что он боялся увидеть в этом взгляде? Немой вопрос «за что»? Или осуждение? Или крик о помощи? Или самое страшное – выражение полного доверия?

Все это Рембрандт, без сомнения, видел в глазах своего покалеченного брата. В этом взгляде была боль Иова, боль бессмысленного страдания. А с другой стороны, боль принятия воли Божией, какой бы жестокой она не казалась.

В картине Рембрандта отец растерян. И даже испуган. Он полностью закрылся в своем горе. И тут ангел врывается в его мир, подобный темной ночи. Мир, в котором Бог дал, а потом отнял самое большое сокровище. Если проследить за рукой ангела, то окажется, что она ровно на том месте, где должна была бы быть рука Авраама, если бы нож был занесен для убийства. И в этой воздетой руке ангела читается скорее благословение, чем что-то другое. И взгляд этого вестника неба устремлен именно на сына. Ему он сочувствует и сострадает. А не несчастному отцу, который сам бы до такого не додумался.

В сумерках полотна Рембрандта мы видим, как разворачивается первая на земле история любви. Любви отца к сыну. История мало понятная, полная боли. Ведь после этого странного похода на гору Мориа отец и сын не перекинулись практически не словом. Это жертвоприношение навсегда разделило их. Внимательный читатель заметит, что с горы они уже шли порознь. Мало того, с этого момента именно Исаак становится главным персонажем библейского повествования. Авраам тихо уходит на второй план, чтобы там вести спокойную жизнь простого обывателя. Он покидает свою жену Сарру, женится, заводит наложниц, рожает детей. В его жизни начинается новый этап, в котором он уже не «отец множества народов», а обычный мужчина. Жертвоприношение словно уводит его в тень …

И теперь главный герой – Исаак. С ним входит и новое понимание любви, любви мужчины и женщины. Но это уже отдельная история.

Здесь же стоит сказать о самом понимании любви в Библии. На иврите это слово звучит как «агава» и имеет несколько значений. Во-первых, это – любовь Бога к творению, которое есть неустанное творчество. Для библейского миросозерцания трудно представить Всевышнего как перводвигатель, который запустил процесс и самоустранился. Бог продолжает творить. Это неустанный процесс, неиссякаемое присутствие Божьей любви в мире.

Во-вторых, агава – это любовь между Богом и душой каждого человека. И в этом смысле любовь Авраама к Исааку разворачивается совсем в иной перспективе. С одной стороны, Бог спрашивает Авраама: любишь ли ты Меня настолько, чтобы отдать Мне самое ценное, что у тебя есть? Доверяешь ли ты Мне до такой степени?

Детям всегда трудно преодолеть страх перед уколом, перед высокой горкой. Их пугает множество вещей, и этот страх можно преодолеть только вот такой любовью-доверием. Именно эта любовь сильна как смерть. Через множество веков эта история повторится. Жертвой станет Невинный Агнец, который по возрасту, согласно преданию, будет примерно ровесником Исаака. Только в этом случае нож отводить будет некому.

Авраам безмерно доверяет Богу. Исаак безмерно доверяет Аврааму. Это – одна из грани первой любви, явленной в Библии.

В-третьих, агава – это любовь Бога к избранному народу, Израилю. Не только к ветхому Израилю, но и Израилю новому. Ко всем, кто ищет Бога чистым сердцем. Иудейские мудрецы говорят о том, то с одной стороны эта любовь безусловна, потому что Всевышний избрал Авраама и всех, кто идет за ним по пути веры, не за какие-то особые заслуги. С другой стороны, эта любовь ставит условия: исполнение заповедей. В этом смысле эта любовь открывает для нас некую новую реальность, потому что перед нами любовь, можно сказать, педагогическая. В ней Господь подобен мудрому учителю, видящему блестящие задатки своего любимого ученика и учащему его через пробы и ошибки, многократные повторения и порой скучные уроки путям жизни.

Надо сказать, что странный путь Исаака вслед за Авраамом к горе Мориа очень многому научил этого молодого человека. Всего через несколько страниц Библии мы встретим его взрослым и умным человеком, ищущим и добивающимся своей цели, но и умеющим пойти на компромисс. Наделенного смирением и в то же время волей к победе.

Итак, еще одна грань первой любви в Библии – педагогическая.

Агава – это и любовь к Богу, которая выражается через любовь ко всему им сотворенному. В первую очередь к другому человеку. Это особое измерение любви учит нас пребывать в радости и в благодарности. В нем умение подмечать солнечных зайчиков на асфальте и соловья в гуще листвы. Этому стоит поучиться у маленьких детей, если, конечно, они достаточно любопытны.

Идя на гору, Авраам такого внимания не проявил. Он не заметил разгуливающего поблизости бесхозного овна. Праотец был слишком погружен в свои печальные думы, чтобы обращать внимание на постороннюю реальность. Пришлось вмешаться ангелу, чтобы он все-таки открыл глаза и попытался увидеть мир вокруг себя. Поэтому не он, а его внук Иаков будет наделен даром видеть особую глубину в окружающих его вещах. Ведь не зря именно Иакову приснился сон о лестнице с ангелами, ведущей на небо.

И вот четвертая грань первой библейской любви – умение видеть прекрасное во всем творении. Эту грань можно еще назвать надеждой, той самой, которая не постыдится, потому что она всегда видит свет в конце тоннеля, а значит и не сдается и не сгибается под напором бед и трудностей.

Наконец, агава – это любовь к Божьей премудрости, сокрытой в Слове Божием. Можно даже сказать, что это – не отдельная грань, а некое связующее звено для всех остальных проявлений агавы. Потому что в ней стремление человека к Богу, неустанный поиск. И стремление Бога к человеку. Он, словно отец из притчи о Блудном сыне, выходит на встречу, чтобы встретить странника у порога.

Остался только один вопрос: почему же все-таки первая любовь в Библии – это не любовь мужчины и женщины? Ведь нам, современным людям кажется, что без нее ничего не получится! Ответ на этот вопрос мы находим в различных местах Библии. Семья важнее любовной пары. Родительская любовь отвечает на первую заповедь, данную людям «плодитесь и размножайтесь». Народ Авраама – это народ чрезвычайно чадолюбивый, ставящий интересы детей превыше своих. И первые потомки Авраама дают нам ответ о настоящей любви: Бог, семья, жена. Не потому что любовь мужчины и женщины не важна, но потому что не будет прекрасной любви между ними, если они не научатся этому в своей собственной семье. Если они не осознают еще в семье, что значит быть мужчиной и женщиной, какую ответственность на себя принимать, чем жертвовать. Идти ли на свою гору Мориа или остаться в шатрах.

Анна Гольдина